Cпаситель.

Эдуард Кесслер

Канун Рождества.

В главный христианский праздник у любимой женщины 40-летие.

---

"Золото для Наташи и никаких других побрякушек", решил Альберт и поехал в центр к золотарю. Город застроен передвижными лотками, увешан гирляндами и декорациями, домА и витрины мигают разноцветными, рекламными огнями, всё очень внушительно и нарядно; люди суетятся муравьями, вкушают комфорорт благополучия, бегут спортсменами к изобилию, добывают сувениры - это предпраздничная ярмарка. Торговцы, пользуясь спросом покупалей, вкалывают не покладая рук.

---

"Прогулка" к ювелиру увенчалась успехом: красочно украшенной сувенирной коробочкой с неменее интригующим содержимым. Альберт возвращался в "Москву" - квартал провинциального городка юга Германии, где с семьей облюбовал государственное жильё.

В конце семидесятых в страну по приглашению правительства устремились гастарбайтеры и русскоговорящие эмигранты - для воссоединения семей. Мэрия жилищную проблему решила панельными домами. В короткий срок было построено, сдано в эксплуатацию более тысячи добротных квартир в блочных высотках. В них и селились переселенцы, в большинстве - российские немцы, говорившие для простоты общения, как на прежней Родине, по-русски. Какой-то чудак взял это за основу и прозвал городскую часть "микрорайон Москва". Дурной пример заразителен. Массы бездумно подхватили ярлык. Саженцы превратились в ветвистые тополя; детишки "первых соотечественников" уже не нуждаются в подгузниках " Pampers " и переженились; другая волна "новоиспеченных" устраивает быт в этом жилом массиве, с достоинством облагораживают Oderstraße , а она так и осталась в простонародье - "Москва".

Припарковав авто на приватной стоянке, Альберт, любуясь окружающим, шагал привычным маршрутом к подъезду. Пушистые снежинки неспешно кружась и порхая мотыльками покрывали землю латанным покрывалом, в залысинах которого просматривалась пожухлая, желтовато грязная трава. Метровая, живая изгородь вечно зеленой бирючины отделяла пешеходную дорожку от подъездного пути. Деревья, дающие летом тень, а осенью прекрасную палитру, стояли одинокими, невзрачными, отслужившими свою жизнь огромнейшими вениками. Желтые тени уличных фонарей превращали их в причудливые, диковинные коряги - страшилища. Рождественская сказка!

"Однако и честь знать надо: домочадцы, пожалуй, заждались".

- Ты куда пропал?

- Свежим воздухом дышал.

- Что ж не предупредил ? Как погулял? Раздевайся, мой руки... Есть деловой разговор! - предложила супруга.

- Случилось что? С детьми? - отец громовым голосом окликнул дочерей.

- Дети в порядке. По дому тоже. Мы должны обговорить кое-какие детали. Девчата, на семейный Совет.

17-летняя Свитлана и девятилетняя Катрин не заставили себя ждать.

- Ты меня напугала, Наташа!

- Что с тобой происходит, мужчина? С каких это пор, стал таким пугливо - мнительным?

- Фраза твоя прозвучала как-то неожиданно, вот и подумал...

- Не заморачивайся всякой ерундой, есть дела поважнее...

Глава семейства вообразил дискуссию о добровольно-принудительных походах в супермаркеты с длиннющими очередями и толкучками, отнимающими полезное время. Зачерпнул ложкой борщ , смакуя любимое блюдо.

- Папа, спасай нас...

- Девчонки, вы у меня, как за каменной стеной! От кого я должен вас ограждать?

- Помоги... отыскать помещение.

- В чем вы нуждаетесь?- отец поперхнулся.

- Ты же в курсе, изначально День моего рождения предполагали отметить в нашем шалашике. Я вот и список накидала... никого не забыла, чтобы не только обид, но и войны на всю оставшуюся жизнь избежать. Арифметика сия до безумства проста: на 90 квадратов сорок приглашенных, получаем.... Тесноту. Вот я с девчонками посоветовалась..., если бы ты смог договориться и заказать зал...

- По...ме...ще...ни...е, - дочери, растянув слово гармошкой, поддержали мамулю.

- Где ж перед Рождеством найти свободный минизал? Такие мероприятия заранее планируются.

- В дачном товариществе, например. Там земляки юбилеи отмечают, молодёжь вечеринками отрывается... Может и нам повезет? Спросишь?

- Обязательно! Но предупреждаю: я не волшебник, а - работяга, - отец зевнул. - Д орогие мои, н ародная мудрость гласит: " Утро вечера мудренее " . Скоропалительных решений принимать не станем... Пора с пать !

- Вот и поговорили! - обиделись девчонки.

Наталья собрала наброски в стопку, отправила листы бумаги на антресоль.

- Я на улицу, меня подружки ждут, - направляясь к гардеробу и доставая куртку, констатировала факт своего намерения Свитлана.

- Что за удовольствие гулять в темноте? - возразила любящая мамуля .

- Вспомни себя в моем возрасте. Наверное тоже бегала?! Я не долго. Самую малость. Пожалуйста!

- O kay , но только н а полчасика . Тебе этого ещё не понять! Ты будешь наслаждаться луной, я - надрывать материнское сердце. Это лишние головные боли. Ты этого хочешь? Не испытывай, настоятельно прошу, моих чувств! Только на полчаса! Ты поняла? - распорядившись наставлениями, Наталья отправилась в спаленку следом за супругом.

Сон не шел. Голова перезагружала информацию, перепрыгивая от одного события к другому, словно девчушка по квадратикам классиков на школьном дворе. Сорокалетие мечтала отпраздновать с друзьями и близкими, как полтинник мужа. Потому была необходимость в обстоятельной беседе, которая к сожалению с всевозможными "детальками" затянулась до полуночи. Каждый шорох за стенами коммуналки и в доме притягивал внимание. Катрин громоподобно копошилась в ванной и уронила стакан на кафельную плитку. Незатейливые подростки прямо под окнами высотных зданий запускали шипящие новогодние ракеты. В подъезде шумели молодые люди, но главное - они дико хохотали и ржали.

"Неужели были такими же безалаберными? Не припомню. У нас было всё по другому", - рассуждала Наталья. В замочной скважине щёлкнул ключ, Свитлана бомбой хлопнула дверь, замыкая её... "Слава Богу вернулась!"

Благоверный уснул здоровым сном младенца ещё до того, как голова коснулась подушки. Оно и понятно: умаялся. Последние дни горбатил на пределе физических возможностей. Почему-то казалось, такой метод работы существовал только при социализме. Ан, нет: предпраздничный аврал охватил повально предприятия земного шара.

Свитлана прошла в детскую.

"Встреча не состоялась, оно и к лучшему. Ребенок дома - могу с легким сердцем отдыхать. На десерт приготовлю клубничный торт. Он будет пахнуть спелым летом, станет настоящей сенсацией для приглашенных".

Монотонные секреты старшей дочери, которыми она делилась по мобильному телефону, убаюкали хранительницу домашнего очага...

- Горим! Горим!

"Пяти минут не дадут спокойно поспасть", - панический крик нарушил покой и сон, отец семейства по-солдатски накинул одежду, покинул спальню. Свет в прихожей полоснул по глазам. Стрелки часов показывали 4:20. В помещении без труда угадывалось задымление, но глаза не могли установить источник возгорания. "На нашей жилплощади огня нет. Не могу взять в толк, почему Свитлана так голосила?"

- Что здесь приключилось?

- Мы горим, - неопределенно ответила Свитлана.

В прихожей стоял запах копченой рыбы с примесью гари. Присмотревшись, усмотрел дымок в зазоре порога. "Неужели хулиганы-паршивцы баловства ради подожгли пластмассу и бросили под дверь! Пацанами в детстве тоже такие штучки вытворяли", - проделки дней давно минувших вышли на свет божий. Отворил входную дверь и ужаснулся: Коммуналка напротив курилась зловонием.

- Горим! Пожар! - сложив руки рупором, сколько было мочи, закричал наверх. - "Пока не поздно, следует уносить ноги и сберечь близких!"

Наталья, наспех накинув поверх ночной рубашки халат, стояла босыми ногами на холодном полу и ждала указаний. Альберт, не проронив ни слова, машинально подбежал к балконной двери, небрежно откинул в сторону стильные, оригинальные портьеры, вышел на площадку. Сильнейшее задымление лишало возможности бегства на противоположную сторону.

- Девчонки, собираемся! Бережёного Бог бережет. Быстренько, - командовал отец.

Наталья, оценив неблагоприятную обстановку, выискивала в дипломате какие-то документы и эта беспечность до раздражения возмутила супруга.

- Что возишься в бумагах? Жизнь дороже паспортов и удостоверений, - вспылил муж.

- Не хочу иметь заморочек с бюрократами госучреждений, - взволнованно, но преспокойно отреагировала супруга, продолжая выискивать важные бумаги.

Альберт-благодетель сорвал с держателя банное полотенце, намочил его и, отжав лишнюю влагу, накинул на головы дочерей, взял Наташу за руку и рванул на себя входную дверь. Едкий, вонючий дымище ударил в нос, ослепил глаза. В этом аду бездейственно стоял сосед-инвалид в пижаме.

- Девчонки, дышать носом! Бежим вниз, - стиснув зубы, категорично советовал отец.

"Спасу своих, помогу инвалиду. В кои времена прибудет подмога? Он может погибнут."

Декабрьский морозец встретил семейство Вентландов недружелюбно, но стала одновременно спасением. Тускло-желтая пелена от латерн окрасила темные великаны-дома и разлилась в сквере. Отовсюду раздавались шумовые эффекты: сигналы сирен.

Г лубоко вздохнув, добровольный спасатель побежал в подъезд, проскочил до своего жилища, сгреб с вешалки зимние куртки. Девчонкам. Чтобы не мёрзли! На лестничной площадке обнял, как единоутробного брата, соседа-инвалида, глаза которого тухли безнадежностью. На мгновение боковому взгляду открылась страшнейшая картина. Супружница соседа, распластавшись промеж гостиной и прихожей, лежала без движений. Алый хоровод пламени, извиваясь в диком экстазе, подбирался к ней, отвоевывал жизненное пространство; грабил, уничтожая всё на своём пути.

"Жаль, никто не может помочь", - подумал спаситель. - "Я обязан, кровь из носу, спасти обоих!"

- Где ваша дочка?

- Её нет дома. Она уже на работе... В булочной...

"В квартире, значит, только соседка. Слава Богу. Не наглоталась бы этого невыносимого, гадкого смрада," - от сердца отлегло. Сосед-инвалид, как назло, очень медленно переставлял ноги. В тревожной суматохе суставы не слушались хозяина. Спаситель, ускоряя события, считал препятствия. - "Пятая, седьмая, одиннадцатая ступень, площадка... Первая, третья, десятая ступеньки, вторая площадка. Новый поворот, запах заветной свободы... Оставлю его на пороге и обратно наверх, за соседкой. Одному - не справиться, она в бесчувственном состоянии. Если бы кто из мужиков, да понадёжнее костью, оказался в непосредственной близости..."

- Давай, миленький, времени на раздумья у нас абсолютно нет!

Погорельцы и жители соседних домов-подъездов с любопытством наблюдали за пламенем, которое играючи раскалывало квадратный шифер и обгладывало утеплитель с деревом. В поле зрения попал Андреас Динкель.

- Выручай, там женщина погибает, - Альберт дернул соседа за рукав куртки.

Андреас двинулся за инициатором; в считанные секунды добрались до цели, под аркой дыма, на корточках прокрались в квартиру. Общались одними глаза, будто в связке синхронного спарринга занимались немало лет подряд. В помещении бушевала красно-желтая стихия и гнала от себя. Языки катастрофы обжигали лицо, напоминая "баньку по черному"; горький запашок першил горло, мешал дышать. Мужчины выволокли женщину на марш-площадку, взвалили её на плечи. Левой рукой спаситель попытался прикрыть "поддувало кочегарки". Дверь уперлась на полпути. Выругавшись, вызволители побежали вниз. Медики подхватили тучную даму, уложили на переносные носилки, стали приводить в сознание. Спаситель облегченно перевел дух, запрокинул голову, взглянул на крепость. Многоэтажка извергала неуправляемый, дьявольский огонь, который зловеще, кровожадно слизывал шиферную обшивку. В окне четвертого этажа истерично просили о помощи.

"О Боже, это же пенсионеры Шумахеры. Как же их спасти? Они очень хорошие, порядочные люди..."

Мысли опережая разум определили дальнейшие действия. Спортсменом-легкоатлетом Альберт ступил на дистанцию с препятствиями, напоминавшей самодельную коптилку с занимающимися опилками . В белой болтанке вместо азона улавливался сладкий запах лак ов отделочных материалов бытового назначения. За пятым приступком седая перегородка начисто преградила дорогу наверх, на глаза сползла дымчатая пелена, точно непрозрачный пластик. Закружилась голова. Пошатнулся. Ухватившись за перила, Альберт отступил, а ему навстречу уже спешили пожарные в чёрных, защитных костюмах , в ярко-желтых касках и масках с кислородными баллонами за плечами.

- Безумец! Покинь помещение, - потребовали люди огненной профессии в "скафандрах"; второй нахально вытолкнул из помещения на свежий воздух.

- Это опасно и глупо... Безрассудный поступок! Что хотели доказать своим поведением? - диктовал свои права командир пожарного отделения.

- Известно, что жертвами пожаров становятся зачастую люди частного сектора... Во время сна, - несмело оправдывался добродетель. - Там, наверху, о помощи молят старики... Им за восемьдесят... Сами не выберутся из дымовой ловушки...

- Спасибо за информацию. Спасать людей - наша обязанность. А вас попрошу покинуть огражденную территорию...

Только теперь Альберт обратил внимание на барьерную ленту, натянутую по периметру, в углах которых помигивали оранжевые маячки. Плотный крепыш, выше среднего роста, с короткой стрижкой и чистыми, добрыми глазами подпер взмыленную спину стволу дерева в сквере, а перед ним кривлялась белым облаком совесть. Изгаляясь кризисной ситуацией, она стыдила за бессилие, беспомощность, корила за несостоявшиеся праздники. "Вот тебе Рождество! Наташина годовщина в придачу! Накрылось всё. Что делать станешь, глава семейства?"

"Год, действительно, заканчивается драматично, с привкусом горечи. Что подумает Наташа? Она же по сути дела осталась без юбилейного Дня рождения... Почему в чрезвычайных условиях на чашу весов ставятся не всегда от человека зависящие события? - философствовал спаситель и дал себе на свой же вопрос ответ. - "Чтобы причинить боль, загнать в тупик, наказать самоосуждением..."

Совесть не унималась трибуналом, допрашивала с пристрастием: "Своё пятидесятилетие справил, добрую половинку кинул?"

...Этим летом он в кругу друзей и родственников отмечал свой полтинник. В тот прекрасный июльский день, под шашлычек говорили о южном Казахстане, где появился на свет. Предался воспоминаниям об уборке урожая картофеля и овощей в совхозе «Красная Звезда». Благим словом обмолвились о юности. Летние каникулы Альберт проводил не на море, а на родимых полях: помогал родителям заработать лишнюю копейку. Не обошли стороной армейские будни, как пацаны взрослея становились мужчинами. В 18 лет призвали на службу, её проходил в 101-м военно-строительном отряде в Ломоносове Ленинградской области. В учебке постиг премудрости сварного дела и до самой демобилизации "варил метал". Вернувшись на "гражданку", перебрался в город Жетысай: там искали электрогазосварщик ов для гражданского строительства. Работа приносила моральное удовлетворение и финансовую независимость. Великое переселении народов в Германию - излюбленная конфетка соотечественников на фамильных тусовках. В 90 году прошлого столетия покинул нерушимый Союз, который вскоре совсем развалился. Через месяц положил "шпрахкурсам" конец, заявив публично: «Изъясняться могу, романов мне не творить, поэтому протирать штаны незачем. Мне потребно настоящее, мужское дело". Глава семейства не желал быть обузой государственной казне, а приносить пользу. Нашел по специальности занятие и служит сварщиком вот уже 26 год...

Совесть срамила спасители..., а Альберт-благодетель отрешенно следил за синими, розовыми зайчиками мигалок служебных машин: как на дискотеке. Софиты слепили глаза. Нахохлившимися воробышками жильцы, укутанные в пледы, наблюдали за работой пожарников. Квартиросъемщиков верхних этажей эвакуировали в люльке на трехуровневой телескопической лестнице. Полицейские выискивали свидетелей. Санитары и врачи в белом с люминесцентными полосками раздавали покрывала мышинного цвета, опрашивали людей, предлагали душистый, фруктовый чай. Из эпицентра возгорания клубился несносно зловонный пар.

"Москва, спаленная пожаром..." - невольно всплыли слова стихотворения Лермонтова "Бородино", спаситель пытался восстановить картинку роскошного уклада, но пазлы разваливались и теряли связь по цвету и форме, добавил - "...утонула в хаосе."

- Где вы были во время пожара ? В доме? - обратился к нему санитар Красного Креста , прервав грустные рассуждения.

Альберт скептически измерил гостя в белом одеянии, который "вероломно" расстроил спокойствие.

- До приезда пожарной команды наш Альберт спасал людей: вывел в безопасное место своих девочек, Наташу, инвалида - соседа, а следом и его жену , - за спасителя отозвался житель цокольного этажа.

Санитары предложили Альберту накинуть поверх одежды желтую, опознавательную жилетку, взяли под руки для препровождения к микроавтобусу DRK (Deutsches Rotes Kreuz - Немецкий Красный Крест ) . Альберт-спаситель опешил.

- Что вы со мной делаете? - сопротивляясь, спаситель отстранил руки непрошенных людей, освобождаясь от захвата . Их бесцеремонность озадачила ещё больше.

- В эйфории не осознаёте сложности ситуации и острокритического состояния Вашего здоровья. Вы получили завидную дозу интоксикации, нуждаетесь в медицинской помощи и это очевидно: реакция ваша заторможенная. Дабы исключить страшнейшие последствия, вам необходимо проследовать с нами.

- Я совершенно здоров, - успел сказать Альберт и земля поплыла из под ног, почувствовал сонливую усталость, тошноту, опустошенность, равнодушие и щекотанием с раздражением, ровно по легким прошлись наждачной бумагой.

- Теперь Вы понимаете, насколько это серьёзно? - торжествовали непреклонные сотрудники Красного Креста, препроводили ослабшего добровольца-спасителя в автомобиль, с ветерком доставили в спортзал близлежащего комплекса учебных заведений - временный штаб спасения.

- Средняя тяжесть, - врач озвучил вердикт и пациента в карете неотложной помощи помчали в областную клинику, для диспансеризации и лечения.

"Всё накрылось медным тазом" - вертелось в голове. - "Не организовал дня рождения Наташи, не будет ни Рождества, ни праздничного настроения... Накрылось всё..."

Целую неделю Альберт находился под пристальным наблюдением врачей и медицинского персонала. Освободившись от опекунства и приема медикаментов с аэрозолями, остановился у родного подъезда. Газон истоптан, как в загоне крупного рогатого скота. Фасад закопчен, обшивка дома напоминает обгоревший "траурный галстук". Отсутствие стекол в окнах, двухтонные контейнеры коммунальной службы до отказа заваленные обугленной мебелью, тряпками, искореженными металлическими предметами, издававшими неприятный запах дыма и городской свалки: рефлективно воскресили трагические события предрождественской ночи.

Подошел сосед Виталий Сало с подругой жизни Лидией.

- Оклемался? Как самочувствие?

- Спасибо, получше. Боли в легких прошли, могу трезво размышлять. Думал умру от муторных и рвотных рефлексов... А сами-то как пережили это событие ?

- А что мы? Мы, так сказать, сторонние наблюдатели, - делится впечатлениями Виталий. - В ту злосчастную ночь нас подняли с постели душераздирающие крики и набатный стук в радиаторы отопления. Не поверишь, хотелось бошку отвинтить этому прудурку - мудрецу, который в такую рань запустил на полную мощь дрель и бурил бетон.

- Это моя Наташа старалась, - поясняет Альберт. - А я в подъезде надсаживал орган голосообразования...

- Сунулся было в подъезд, а там дымище... выше крыши, - делится своей одиссеей Виталий. - Ядовитый газ, пробиваясь по вентиляционным каналам и шахтам коммуникаций, посетил и нашу норку. Мы стали непреднамеренно заложниками пожара в собственной квартире на пятом этаже и отрезанными от мира сего. Лида погромную ситуации восприняла по особенному: складывала документы в пластиковый пакет, словно эти бумажки могли спасти от трагедии. Ценнейшую "бандероль" передала мне, а я носился с госбумажками, как с писаной торбой. В комнатах стало нечем дышать и мы вынужденно вышли на балкон. Смог зажал нас на маленьком островке, глаза слезились , легкие надрывались кашлем, а за балконным ограждением - киностудия со съемкой очередного суперактуального триллера. С высоты птичьего полета наблюдали за режиссурой. Пожилые - причитали; старики - молились; взрослые - зевали и ревели; мамаши - успокаивали плачущих малюток; дети, которых не смогли отослать досматривать сны, ликующе мельтешили в толпе и на переднем крае. Надо отдать должное: пожарные действовали четко, слаженно. В короткое время развернули технику, завели дизельные моторы, включили прожектора, пустили воду. Стражи правопорядка оцепили место чрезвычайного происшествия. Специалисты группы немедленного реагирования оказывали помощь погорельцам и просто зевакам. Затем что-то бухнуло и разъяренный дьявол вырвался наружу. Пламя было настолько сильным, как в мартеновской печи... Трудно предсказать развязку сюжета, судьбы не только нашей высотки, но всего комплекса и жильцов соседних домов..., если бы не слаженные действия пожарников, которые водой бранспойдов отбивали "языки", охлаждали дом и обшивку. Вместо "красных петухов" и серого дыма поварил белый пар. Нам "подогнали" персональную карету, тем самым сняли с души камень сомнения. Не раздумывая закинул свидетельства, паспорта на шкаф - жизнь была дороже госбумажек, загрузились в воздушный лифт и благополучно приземлись на свободе... Зрелище, надо заметить, не для слабых нервов.

- Когда пожарные стали "надувать" шланги и в них зашипела вода, моё сердце тоже прониклось своевременным спасением!

- Слава Богу, пожарникам, фельдшерам, полиции и другим службам спасения, которые молниеносно отреагировали на сигнал тревоги.

- Между прочим, это Свитлана позвонила по номеру экстренной помощи "112" - в европейский " SOS" и подняла всех на ноги, - оживленно молвил главный спаситель.

- Молодец, Свитлана! Вы - образцовая семья! А тебя, Альберт, надо зачислить в разряд спасателей и ходатайствовать о награде за спасение на пожаре. Ты - герой! - от чистого сердца радуется Виталий.

- Какой я герой? Я простой и обыкновенный человек, выходец крестьянского сословия. Сожалею, что не уложился в отведенные мне ситуацией десять - пятнадцать минут и не спас старик ов - друзей мамы ...

- Не бери ты всё так близко к сердцу. Всё, что ни делается, делается к лучшему. Я горноспасатель, знаю об отравлениях довольно много и не по наслышке. Вообще-то, на задымленные участки заходить без специальной экипировки, одежды и респиратора категорически запрещено. Это равносильно самоубийству. Правильно, что вернулся назад.

- По жизни - верно, а совесть - другого мнения. Она не дает покоя, напоминает о пожаре криками стариков, которые в панике просили приставить лесенку... А если б погорельцы стали прыгать вниз, спасаясь от дыма и огня?

- Альберт, извини за банальность, неужели не забоялся спасать в дыму? Ты ведь побывал в аду. Один неверный шаг и мог сгинуть ни за понюх табаку?

- Повреждения? Опасность? Ты о чем? Задним числом умны все - раскладываем запросто по полочкам поведение экстремального положения, рассуждаем и предполагаем, делаем умнейшие предложения, даем советы: как, да что. В те коротенькие минутки мозг работал только в одном направлении: спасти и спасать, помочь дочерям и благоверной... Видел их перепуганные лица. Слышал молитвы в открытых окнах. Откуда-то доносились панические возгласы. "Война" с задымлением и пламенем корректировала действия... Я сделал то, что обязан был сделать, что сделал бы каждый здравомыслящий - ради жизни и спасения людей. Представить страшно масштабы бедствия, если бы... Могли ведь задохнуться угарным газом, заживо сгореть в этом пекле, если бы Свитлана не разбудила всех нас. Это она герой, она страж нашего счастья, это она проявила бдительность. Цена этого чрезвычайного злоключения велика: выжжена дотла квартира, вышла из строя часть электропроводки и угроблена наружная обшивка дома, взломаны почти все двери, стены чернее черного, расплавлены рамы... Взгляни на домик! Как после бомбежки! Сталинградская битва. Перечисленное, конечно, восстановим, отмоем, отремонтируем . Человека в летах , отравившегося продуктами горения , не сумевшего освободиться от кабалы, упавшего и навечно заснувшего в здании, уже не вернуть ... В такие минуты начинаешь верить в иные силы, которые сдерживают исход чудовищных событий, - добавляет Альберт-спаситель.

- В старину на кострах инквизиции сжигали ведьм, очищаясь от ереси, инакомыслия, прогресса. Чем мы провинились перед Господом, за что уготовил такое испытание? В канун Рождества! Альберт, что ни говори, а ты - герой! Иметь в соседях такую неординарную, мужественную личность, замечательно!

- Аналогичного мнения спасённые соседи. Вчера письмо прислали, - озвучивает информацию добрая половина. - Собственнолично не смогли приехать: не могут видеть останки квартирки, поврежденный дом. Считают - время лечит раны, но не психологические травмы: выжжены до единого фамильные реликвии и годами нажитое. Не так скоро зарубцуется эта утрата. Петер благодарит за две спасённые жизни...

- Наташа, так не честно. Он ведь мне лично писал...

- Не нужно? Нужно, Альберт! Не скромничай! Пусть от мала до велика знают, какой ты на самом деле. Рискуя жизнью, показал мужество; спас от неминуемой смерти соседей. Выражая благодарность, Петер бесконечно подыскивал правильные слова, в заключении сформулировал идею следующим образом: "Сораизмеримо ли геройскому поступку шаблонное "спасибо?" Он считает, ты без каких-либо выкрутасов просто и быстро спас их, потому что настоящий мужчина и герой!

- Горжусь собой, "я памятник себе воздвиг нерукотворный..."

- Не ёрничай. Слава Богу, обошлось, а могло ведь...

- Вот видишь, Альберт, не только мы, друзья твои и жильцы нашего дома, но и бывшие соседи такого же мнения. Ты - герой!

- Зачем обзываетесь? - смутился мальчишкой Альберт и нежно прижал к себе Наташу. - Героем себя не чувствую. Меня воспитали достойные родители. В школе и обществе довольно часто говорили: "Героем можешь ты не быть, но человеком быть обязан!" Обязуюсь и дальше оставаться человеком. Наташа, что делать будем? Планировали юбилей спрыснуть, вместо этого делим участь погорельцев. Хотели как лучше, а получилось, как всегда!

- Так было угодно царю Небесному! Но это не по нашу душу. Главное, милый, мы - живы. Ты поправишься от отравления угарным газом, а мы избавимся от шока! - прошептала женщина, положив руки на крепкие плечи своей половины и подарила любящий поцелуй. - Не волнуйся, День моего рождения наверстаем. Чего бы нам то ни стоило! Когда исчезнет кошмар и "шедевры" полу-обгоревшей высотки, тогда устроим пир на весь мир. В торжественной атмосфере не только мою круглую дату, наше второе рождение, но чествовать спасителя, собственно - героя станем. Согласен?

Гражданское благородство - не атрибут абстрак ции , который можно позаимствовать у коллег, купить в магазине уцененных товаров или выменять на блошином рынке. Благородство - это ценное качество человека, определяюшее богатство и чистоту его души, прекрасное воспитание, гордость и смелость. Н е перевелись ещё и живут среди нас такие замечательные люди , как Альберт Вентланд. В ответственный момент, когда доли секунды разделяли два берега - жизнь и смерть, он не растерялся, действовал хладнокровно, уверенно, вывел из задымленного дома семью, спас соседа-инвалида и вынес его женушку из горящей ярким пламенем квартиры. Не безрассудная это глупость, в критической ситуации думать о ближнем , помогать беззащитным , даже если опасности подвергается личное здоровье. Поведение таких людей сродни поступкам героев, потому что нет в них ни капли корысти.