Репортажи из детства

Восемнадцатая серия.

Время шло своим чередом. Подходила к концу первая четверть учебы в девятом классе.

А этот снимок - вечер в школе с танцами. Один остался в наличии и то чуть живой. Осень 1971.

Получилось так, что после долгого перерыва пришел интерес вновь вернуться к хорошо забытому старому, а именно к фотографическому ремеслу. Вспоминая то время, начинаешь осознавать, что как это было непросто заниматься этим делом. Нельзя сказать, что само увлечение фото тогда было чем-то экстраординарным или необычным. Скорее, наоборот. Во многих семьях имелись фотоаппараты и вся соответствующая машинерия, предназначенная для обработки пленки и фотобумаги. Рынок по оказанию фотоуслуг был представлен только различными фотоателье и фотографиями, где снимали на документы или делали качественные фотографии клиентов и их семей на память. Я не помню, чтобы можно было обратиться в такое заведение с просьбой проявить или отпечатать фотоснимки со своих негативов. Как мне кажется, причиной этому была элементарная «аппаратная» несовместимость, которая была, на мой взгляд, устроена намеренно, чтобы отделить фотолюбительство от государства. На откуп гражданам отдавался 35-ти миллиметровый пленочный сектор, а в фотосалонах применялась аппаратура для работы с плоскими пленками и фотопластинками.

Фотографирование автомобилей методом "от бедра".

Технологически эти сегменты фотоиндустрии были подобны только в части используемых химикатов, а вот техническая составляющая таким подобием не обладала и механизация обработки фотоматериалов не позволяла поточной обработки «гражданских» форматов. Может, я и не прав, и в крупных городах страны фотолюбитель имел возможность отдать свою пленку на проявку или заказать печать фотографий. Единственной услугой, предоставляемой государством любителю было наличие в отделе фототоваров крупного универмага специального светонепроницаемого ящика с такими же рукавами для зарядки фотопленки в кассету, или перезарядки фотоаппарата в случае порыва пленки. Между прочим, услуга была бесплатной. В общем, нам с дружком Вовкой пришлось заново осваивать азы фотодела, основательно подзабытого. Наверное, стоит остановиться поподробнее на этом, так как путь от покупки упаковки с фотопленкой до готовой фотографической карточки был ох каким непростым и извилистым, часто непредсказуемым, вернее, именно предсказуемым, ибо любая ошибка оканчивалась безвозвратной утратой иногда с большими сложностями отснятых негативов.

Вовка во время одной осенней вылазки с фотоаппаратами во двор. 1971.

Приступим, однако, к описательной части вышеуказанного процесса. Процесс состоит из двух основных частей – работа с фотопленкой и работа с фотобумагой. Они различаются кардинально. Если результат работы с фотопленкой становиться виден визуально только на самой последней стадии ее обработки и практически неисправим, то результат работы с фотобумагой виден сразу и может, даже должен быть скорректирован. Другое дело, что с течением времени допущенные ошибки обработки начинают одинаково сказываться как на фотопленке, так и на фотоотпечатке – естественно, в сторону ухудшения качества вплоть до полной деструкции изображения как на негативе, так и на фотокарточке. Начнем с первой части процедуры изготовления фотокарточки, а именно – работе с фотопленкой, в нашем частном случае с негативной черно-белой. Промышленность предлагала в начале семидесятых годов для населения не очень широкий ассортимент негативных черно-белых фотопленок шириной 35 мм и длиной 1,5 м. Они отличались светочувствительностью и заводом-изготовителем. О том, что кроме завода в Казани существуют и другие производители фотопленок, нам в ту пору еще не было известно, да и какое это имело значение, коли без какой-либо фотопленки вообще ничего не сфотографируешь, ну, если только «понарошку» незаряженным фотиком щелкать не будешь! Выбирать приходилось между пленками чувствительностью 32, 65, 130 или 250 ед. А большего и не требовалось. Наиболее популярной пленкой у нас с Вовкой стала «стотридцатка», так как фотовспышек у нас не было, а снимать в помещении при естественном освещении на такую пленку было самое то, и на улице снимки получались также хорошими.

Вот так по очереди и снимали одним фотиком (до поры до времени). Я в гостях у Вовки, пытаюсь сделать снимок. 1971, осень.

Первая операция и, пожалуй, самая ответственная, которая предстояла сразу же после покупки пленки, была зарядка ее в кассету. Здесь я не совсем прав, сказав, что заправка пленки в кассету – самая ответственная. Козе понятно, что фотопленка не должна подвергаться воздействию света на любой стадии работы с ней, кроме краткого мига экспонирования в момент съемки очередного кадра при срабатывании затвора фотокамеры. Поэтому любая операция с фотопленкой, связанная с вероятностью ее неконтролируемой «засветки» является самой ответственной, так как потом будет все равно, на какой стадии работы произошло ее засвечивание – при зарядке в кассету, или при зарядке в фотобачок, или просто крышку фотоаппарата случайно открыл: после проявки она будет черной и непрозрачной, как антрацит. «Черным» ящиком мы практически не пользовались, предпочитая возиться с кассетами и пленками у себя дома, в спокойных и комфортных условиях. Ведь сохранять спокойствие, судорожно пытаясь «на ощупь» вставить коварно вырывающийся из вспотевших пальцев «хвостик» пленки в узенькую щелку катушки, которая поминутно выскальзывает из рук и откатывается куда-то к стенке зарядного ящика, наполненного к тому же оставшимися после предыдущих пользователей обрывками упаковочной бумаги и частями кассет, под взглядом какого-нибудь дядечки, нетерпеливо дожидающегося своей очереди, прямо скажем, непросто. Тем более, что четко осознаешь – если попытка заправить пленку в кассету будет неудачной, то крайне сложно будет снова правильно вручную упаковать рулончик фотопленки в крошечный обрывок черной светонепроницаемой бумаги, в которую он был завернут специальным автоматом упаковочным на заводе, что бы повторить операцию заново, заменив неисправную кассету нормальной. Ситуация стрессовая для подростка. Даже если вроде вторая попытка будет удачной и фотопленка перемотана на катушку правильно и корпус кассеты надежно зажат с двух сторон крышечками, где есть гарантия, что на вторично обернутый использованным кусочком черной бумаги рулончик пленки не попал свет? Проблема на проблеме. Ну, ладно, оставим черный ящик в покое на время, и получив в свое распоряжение несколько упаковок с фотопленкой, проследуем обратно домой. Из-за конструктивных особенностей существующие фотоаппараты можно условно разделить на «правые» и «левые» применительно к способу установки в них кассет с пленкой. Однако прежде все-таки попытаемся запихать фотопленку в кассету. Но для этого нам, как минимум надо найти абсолютно темное место в квартире. По идее, нет ничего невозможного в том, что бы соорудить аналогичный «черный ящик» и дома. Но это довольно сложный и не совсем продуктивный путь решения проблемы, поскольку надобность в таком сооружении возникает не каждый день, а мешаться он будет постоянно. Кладовка или ванная тоже мало подходят, так как все-таки свет туда проникает, и если глаз начинает улавливать это скудное освещение спустя минуту-другую, то пленка, естественно, сразу попадет под эту коварную засветку, и пока мы сообразим, что наше убежище «светопроницаемо», ей придет трындец. После нескольких несложных экспериментов я остановился на обычной зимней болоньевой куртке черного цвета, перепробовав перед этим и забраковав несколько одеял. Просовываешь в рукава руки, только снаружи, зажимаешь в одной руке упаковку с пленкой (уже без коробочки), в другой кассету пустую, а затем наматываешь куртку вокруг рук, опускаешься на колени перед диваном и кладешь этот «кокон» на него, прижимая локтями края, а подбородком середину. Кисти рук свободны и могут выделывать любые манипуляции с пленкой и кассетой. Вернемся к кассетам. Не будем описывать конструкцию типа «рапид», я такими не пользовался из-за слишком непонятной конструкции, которая просто не помещалась в имевшихся у нас фотиках. Были пластмассовые и металлические. Неприятной особенностью пластмассовых было слабое фиксирование крышечки, которая при неосторожном движении просто слетала с корпуса кассеты, а катушка вместе с намотанной на ней пленкой вываливалась на свет божий, тоже самое частенько происходило при попытке вставить такую кассету в фотоаппарат, особенно с «вертикальной» загрузкой (это аппараты типа «ФЭД», пленка в них вставлялась с нижнего торца, причем применялись две кассеты, плюс пленку нужно было впихивать в длинную узкую щель). Я предпочитал металлические, хотя они частенько царапали поверхность пленки из-за чрезмерного зажатия губок корпуса крышечками, зато они практически не «раскрывались» при неаккуратных манипуляциях или падении на пол. Фотопленка продавалась в трех видах расфасовки – в рулоне, на катушке и в кассете. Самой удобной была пленка в кассете – сразу в фотоаппарат вставил, и снимай на здоровье. Та пленка, которая была на катушке, проще вставлялась в кассету и при известной сноровке эту операцию можно было производить прямо на свету. Последние несколько витков пленки были сделаны заодно с такой же ширины лентой из светонепроницаемой бумаги, которая делала еще несколько оборотов поверх намотанной фотопленки, предохраняя ее от засветки. Кончик этой бумажной ленты отделялся, затем катушка вставлялась в кассету таким образом, что бы этот «хвостик» торчал наружу. Крышечки закрывались, бумажная лента вытягивалась из кассеты, прихватывая (но почему-то не всегда) и протаскивая за собой между губок начало пленки. Все, можно вставлять в аппарат. Если начало пленки не проходило, то страшного ничего не случалось – пленка оставалась внутри кассеты на катушке, только теперь протаскивать начало пленки через губки приходилось в полной темноте. Наибольшее неудобство представляла пленка, расфасованная в рулонах. Ее необходимо было сначала перемотать на катушку, которую затем вставить в кассету и закрыть крышками. И все это в полной темноте. Даже в такой несложной вроде бы операции имелась масса нюансов, несоблюдение которых приводило к повторению процедуры из исходного положения и неоправданному увеличению риска безвозвратно засветить ни в чем не повинную чистую пленку. И все эти «тонкости» постигались зачастую эмпирическим путем, так как купить литературу по фотографическому делу было негде, а посещать фотокружок вроде как-то и не с руки, чего сложного-то в фотографировании – нажимай на спуск да резкость наводи. Методом проб и ошибок я уяснил, что прежде, чем приступать к зарядке пленки надо … вымыть руки с мылом и хорошенько вытереть их. Прикасаться к фотопленке желательно только берясь за ее края, так как отпечатки пальцев на поверхности пленки великолепно сохраняются и при последующих операциях только усугубляются, «впечатываясь» в саму пленку. И еще одно техническое коварство подстерегало тебя – это конструктивные особенности самой катушки. Оказывается, если купленная пленка была на катушке или в кассете, то крепление конца пленки к катушке производилось облаткой из бумаги-липучки и валик катушки был цельным и гладким и для повторного использования такие катушки уже не предназначались. Почему? Тут надо ответить, вернее задать еще один вопрос, который при постоянном использовании кассет с «заводской зарядкой» в принципе ни у кого и не возникал, ведь такая кассета после освобождения от пленки больше не использовалась («наготове» были «заряженные» кассеты) и валялась вместе с другими в какой-нибудь коробке – а зачем крепить пленку на катушке? А только для того, что бы после экспонирования всей пленки ее можно было перемотать обратно на эту кассету с приемного барабана фотоаппарата! Не более, но обязательно. Но как крепить на катушке пленку, которая расфасована рулончиками? Для этого существовали катушки, так сказать, многоразовые. Они не отличались от вышеуказанных ни формой, ни размерами. Но в отличии от своих «товарок» они имели приспособление для закрепления конца пленки на валике – это или продольная сквозная узкая прорезь или специальный пружинный фиксатор, отгибаемый ногтем. Конец пленки имел заводскую фигурную обрезку и образованный в ее результате «хвостик» как раз проходил в первом случае в прорезь, а во втором – в фиксатор, где и заклинивался двойным перегибанием или стопором (стопор был ненадежен и нередко при «переводе» последнего кадра «выпускал» пленку и ее перемотка без открывания крышки фотоаппарата становилась невозможной). И не дай бог, если по недосмотру при подготовке кассеты к зарядке пленкой возьмешь в «черный ящик» катушку без прорези или фиксатора и не проверишь это «на ощуп» перед тем, как «разденешь» рулон от защитной черной бумаги. Что может случиться, когда приходиться заматывать рулон пленки обратно в упаковочную бумагу, я уже говорил. Можно конечно, намотать пленку на эту «глухую» катушку, собрать кассету, вынуть все на свет божий, найти нормальную катушку и повторить операцию. А где гарантия, что при такой «рокировке» не произойдет засветка? А отпечатки пальцев? Ведь пленку опять надо будет смотать в рулон с негодной катушки и затем снова намотать, но уже на нормальную. И ведь это еще не конец! Здесь на сцену вполне может выползти еще одна неприятность, поджидающая как опытного пользователя, так и новичка. Дело в том, что катушка имеет с одного торца углубление под «ласточкин хвост» приводного валика фотоаппарата, а с другого выступает втулка почти на сантиметр, для которой предназначен специальный паз в приемном отсеке фотоаппарата для исключения перекоса и заклинивания кассеты. Так вот, если про это забыть, то кассета окажется заряженной шиворот-навыворот и снова придется пленку туда-сюда мотать, вспоминая нехорошими словами самого себя и конструкторов. Не вру, бывало не раз! Но и это не вершина успеха – при очередной попытке протолкнуть кончик пленки в прорезь катушки он вдруг … обламывается! Вот это облом натуральный. Выход один – сначала просто перематываем рулон фотопленки, затем наматываем его на катушку «задом-наперед», после чего просовываем обломанный конец через губки, закрываем кассету, говорим «У-ф-ф» и раскрываем «кокон». На свету с помощью ножниц восстанавливаем форму «хвостика» и снова в «кокон». Там сматываем пленку с катушки, фиксируем (с максимальной осторожностью, уже наученные горьким опытом) кончик пленки в катушке и завершаем операцию. А почему нельзя «спрятать» рулончик фотопленки прямо в кассете без катушки? Да потому что через отверстия в крышечках пленка тут же засветиться. Ребра катушки участвуют в создании лабиринта, через который свет не может попасть в кассету (свет хоть и движется со скоростью света, однако исключительно по прямой, «за угол» заглянуть не может) и служат стенкой. Поэтому в случае любой неудачи пленку надо предварительно надежно укрыть от света, после чего прерывать операцию зарядки в темноте и «выходить» на свет. Поэтому волей-неволей приходилось соблюдать раз и навсегда установленную последовательность действий при таком «важном» действе, как зарядка фотопленки в кассету. В целях экономии средств мы с Вовкой старались покупать фотопленку исключительно в рулонах, так как ее стоимость в 1970-1972 годах составляла 35 копеек за упаковку, вне зависимости от светочувствительности. А в кассетах – аж 55 копеек, плюс кассету приходилось просто выбрасывать по вышеприведенным соображениям. А металлическая кассета стоила 40 копеек, зато была многоразовой. А вот катушек много болталось беспонтовых, так как пленка на катушке стоила 40 копеек.

1 ноября 1970 года.
Сегодня вечером я, Вовка и Славка решили печатать фотографии. У меня. Ну, собрались, подготовили, что надо и начали печатать. Надо сказать, что сегодня я, Вовка и Славка пошли в универмаг, чтобы сменять объектив для увеличителя или на деньги или другие вещи. С первого раза не получилось. Но со второго вышло. В результате мы купили фонарь, пленки и кюветы. Ну, я кажется отвлекся.

Во время печатания фотографий.

Попечатали мы с полчаса, Вовка со Славкой начали бузить. Они обнаружили мой дневник и начали его читать. Я стал его искать. Но сразу не нашел. Я пошел к Тане узнать, как ставить резкость. По моему, я ее нашел, но неточно. От Тани я пошел к Люде. Позвал ее и сделал несколько снимков. Не знаю, хорошо они получились или плохо. Завтра попробую проявить их. Когда мы уже кончали печатать, то пришла Люда. Мы ей показали фотографии. Потом Вовка собрал фотоувеличитель и ушел домой, вернее, ушли все. До этого Люда забрала все свои фотографии. Но одну из них я не отдал ей. Она лежит сейчас в комсомольском билете. Потом я отдал ей свой ASR-овский паспорт, там есть моя фотография. Сегодня же я отдал ей почитать этот дневник. Но о нем каким-то образом узнал Вовка и прочитал несколько страниц. Но они не принесли ему должного успеха. Там ничего не было написано о моих отношениях с Людой. Может я поступил глупо, не знаю, но все же я не дал Люде прочитать первую часть моего дневника. Там много было такого, что ей об этом сейчас знать неследует. Как она не ухищрялась, я решил ей не давать его читать.

2 ноября 1970 года.
Вчера я забыл сообщить, что, а, вообще-то все верно. Сегодня вечером я и Вовка пошли к Тане. У нее готовилась к сочинению Люда. Мы позвали их для того, чтобы сфотографироваться. Сначала мы сфотографировали их вместе. Потом отдельно каждую и самих себя. Потом я встал с ними, потом Вовка. В конце концов все мы сфотографировались вместе, вчетвером. Итого около десяти снимков. Не знаю, получились они или нет. Больше ничего интересного нет. Вообще, мне кажется, что отношение Люды ко мне немного изменилось. Не знаю пока, в какую сторону. На меня сегодня напала какая-то блажь. Сам не знаю, но я начал с Людой заигрывать. До сих пор не могу понять, как это получилось. Вообще я был сегодня большим балбесом. Но надо же было догадаться. Ну и дурак я!!! Вообще, как будто не было другого выхода!!! Ну, кроме этого мы все хихикали и глупо улыбались. Думаю, что это больше не повториться.

3 ноября 1970 года.
Сегодня в школе нам раздали контрольные по алгебре. Я получил «4», Люда тоже. Вообще, у меня в четверти будет штук шесть троек. Хорошо, что главные предметы – алгебра и геометрия – у меня идут хорошо, и я получу, надеюсь, по ним по «4», Сегодня на химии Люда вздумала плеваться в меня из трубочки. Ну, а дурень такой, ответил ей тем же. Догадался!!! Здорово!!! Не мог выразить свой протест по другому. Сегодня мы писали сочинение по литературе. Я писал по первой теме: «Что привлекательного в Базарове?» Не знаю, но наверное на тройку нацарапал. Вследствии того, что в этой четверти у меня тьма троек, я думаю, что во второй надо поднажать. Особенно это относится к химии, физике и литературе. Я их основательно запустил.

Володя Фоменко, одноклассник. Первая четверть. 9 класс. 1971 год. На уроке.

Во второй четверти я не имею права иметь ни одной тройки. Хватит дурачится, мне следует основательно браться за учебу. Ну, это на будущее. Сегодня я ходил в магазин за химикатами для фотоувеличителя. Потом я пошел к Вовке и у него мы перезаряжали фотоаппарат. У Вовки неважное настроение. Он из-за чего-то повздорил с Людой и поэтому перервал все те фотографии, которые я для нее напечатал. Он не захотел печатать фоточки. На этом мы и расстались. Только пришел домой, погас свет. Света не было примерно полчаса. Это какое-то свинство. У нас через день погасает свет. Когда погас свет, я все смотрел в окно. Ждал, когда придет Люда. Люда пришла за несколько минут до того, как зажегся свет. Мне хотелось с ней поболтать подольше, но помешал старик из седьмой квартиры, так что разговора не получилось. На этом мы и расстались. Потом дали свет и все стало нормально.

4 ноября 1970 года.
Сейчас 7 часов 30 минут утра. На улице еще темновато. Наверное сегодня будет колотун.

11 ноября 1970 года.
Сегодня Серега прислал мне письмо.

17 ноября 1970 года.
Вчера я написал Сереге, вернее, не написал, а просто положил в конверт две фотографии и запечатал. Наверное, завтра я опущу его по назначению. Вчера у нас было всего три урока. Сегодня, что самое интересное, тоже было 3 урока. Это все из-за того, что у нас нет Сталины Степановны – учительницы по химии и географа Михаила Иосифовича. Я сейчас проявил пленку (кстати, я забыл написать, я уже научился проявлять пленку). Получилось нормально, но много белых мест, а это говорит о том, что на пленку попало мало света. Сегодня маму увезли в больницу, на несколько месяцев. Так что теперь мы с папой остаемся одни. Теперь мы с Вовкой умеем и печатать, и фотографировать, и проявлять пленку. Мы с Вовкой печатаем фотографии через день. Напечатали уже более двухсот. И весьма хорошо получается. Несколько дней назад Люда устроила немую забастовку. Она отказалась со мной разговаривать. Но это продолжалось недолго. Теперь все нормально, пока забастовок не устраивает. Неделю назад Люда, Таня и Ира объявили, что они не хотят и < не> будут фотографироваться. Взяли своеобразный обет. Первой не выдержала Люда. Вовка сфотографировал ее и мы с ним печатали. Но тут Вовка начинает артачиться. Мне с последнего печатанья перепало три фотографии. А с предпоследнего – вообще ничего. Вот так-то. Вовка совсем зазнался. Если его попросишь напечатать тот или иной кадр (особенно, если там Люда и т.д.) он начинает дурачиться и психовать, говоря, что бы я тут не командовал. Вообще, Вовка вспыльчив, как порох, но это у него довольно быстро проходит. Спустя 20-30 минут он успокаивается с все становиться на свои места.

19 ноября 1970 года.
Сегодня у нас не было географии и ГО. Поэтому вместо шести уроков мы сидели в школе только четыре. Вчера я сходил в магазин и купил три пленки. Одну я зарядил в фотоаппарат, другую отдал Вовке. Как видно Вовка пока не думает со мной мириться. Сегодня у нас состоялось первое занятие исторического кружка. Присутствовало всего шесть человек. Все из нашего класса. Это Мыслевец, Васильева, Зауралова, Барсуков, Юрков и я.

На уроке химии. Слушаем объяснение нового материала, вроде. 1971. 9 класс.

Меня там кем-то выбрали. По моему, в редколлегию. На занятии Сергей Назарович интересно рассказал об «Одиссее». Он рассказывал целый урок и все внимательно слушали. Жалко, что Люда не записалась в него. Вообще, я попробую ее уговорить. Я еще поговорю с Таней. Вчера и позавчера на улице была оттепель. Весь снег растаял. Так что зря заливали горку. Вчера вечером я разговорился с Людой на лестничной площадке. Говорили о том, о сем. Потом пришел Славка и я пригласил его домой. Здесь мы болтали, потом начали звонить по телефону. Я позвонил Тане. Она позвала Люду и они разговаривали минут пятнадцать. Славка, гад, все время их подслушивал ( в спальне стоит второй телефон).

20 ноября 1970 года.
Сегодня Серега прислал письмо. В нем он прислал ответ на мой вопрос. Записи первого сентября у него нет, он прислал запись, которую сделал 4 сентября. Я тотчас написал ему ответное письмо. В нем я написал ему вторую главу рассказа «База Х». Сегодня на улице была не очень хорошая погода. Сегодня мы с Вовкой проявили пленку. У него ничего не вышло, и у меня тоже ничего. Потом мы с ним болтали о том, о сем. Потом пошли к нему. Людка там начала дурачиться. Потом к ней пришла Таня. Мы задавали друг другу вопросы. Потом Вовка пытался начать делать уроки. Но Люда стала ему мешать, вместе с Таней. Мы с Людой даже подрались, вернее сказать, позаигрывали. Ну ладно, на это раз заигрывал более скромно. Это все же получилось также глупо, как и в тот раз. Ну, вообще в этот раз начинала она, а не я. В результате мы с ней порвали покрывало на подушке. Потом Таня ушла домой. Мы с Вовкой и Людой остались смотреть телевизор. Потом я ушел домой, так как думал, что папа пришел. Но он еще не пришел. Потом я вышел в подъезд. Там немножко покидался половиками с мальчишками. Завтра с Вовкой мы решили сходить в магазин за химикатами. Не знаю, что из этого получиться. Сегодня Люда отдала мне библиотечную книгу «Солнце и его семья». Завтра я пойду в библиотеку и сдам все книги, которые у меня еще на руках. Вообще я не знаю, как ко мне относится Люда. Не знаю, но в ее отношении все осталось почти тем же, за исключением лишь того, что она стала со мной разговаривать и просто так, болтать. Я к ней отношусь так же, как и раньше. Вообще то после того вечера мое к ней отношение резко переменилось в лучшую сторону. Наши отношения, если можно так выразиться, стали несколько ближе. Ну вот, пожалуй и все. Я теперь почти не появляюсь на улице, так что во дворе ничего особенного не произошло. На улице никто не появляется. Все стали домоседами.

21 ноября 1970 года.
Сегодня я выиграл по лотерее 50 копеек. С Вовкой сегодня мы решили печатать. Долго мы не печатали, так как Вовка ушел один. Я допечатал оставшуюся бумагу. Я просто не мог печатать, дело в том, что не было хороших негативов. Еще более обидным было то, что негативы, на которых есть Люда, были плохие. Поэтому я не стал печатать дальше. Всего было отпечатано штук 15 фотографий. Я наверно попрошу отца не покупать увеличитель, так как теперь я навряд ли смогу печатать один. Я попрошу его лучше, чтоб он купил мне хороший фотоаппарат, так качество снимков на «Чайке» ухудшается. Не знаю, как он откликнется на мою просьбу. Сегодня в школу приехал, наконец то, Михаил Иосифович. У нас поэтому вместо трудов была география.

22 ноября 1970 года.
Сейчас утро. Н а улице холодно. Выпал иней. У нас в подвале прорвало трубу и весь подвал наполнен паром. К нам пришел Петро и сказал отцу, что бы он позвонил в аварийную и оттуда прислали водопроводчиков. Сейчас уже вечер. За сегодняшний день ничего нового не произошло. Утром я ходил на улицу специально для того, что бы фотографировать. Два раза я ходил один. На третий мы пошли с Вовкой. В этот раз нам удалось сфотографировать Иру, но Вовка испортил все дело. Он засветил почти всю пленку. По моему, и Иру тоже. Это конечно, большая утрата. Но ничего не поделаешь, придется фотографировать второй раз. Сегодня с сходил с отцом в больницу к маме. По пути мы зашли в парикмахерскую, где я вместе с отцом постригся. Сегодня я дофотографировал свою пленку. Сейчас она уже проявлена и закрепляется. Только перед проявлением я сходил к Вовке за закрепителем и проявителем. Люда опять начинает. Она строит мне рожи и становится в угрожающие позы. Когда она начала спрашивать, что мне угодно, я взял и спокойно отвернулся. Но это детали. Люда уже второй день выпрашивает у Вовки фотоаппарат. Но Вовка ей его не дает, говоря, что он не заряжен, так как у него нет пленки. И правильно делает. Сегодня на улице был сильный колотун и холоднющий ветер. Уши замерзали сразу, как только пойдешь на улицу. К полудню погода улучшилась. Ярко светило солнце, но было холодно.

23 ноября 1970 года.
Сегодня утром было холодно. Дул холоднющий ветер. Сейчас я проверил свои записи. По записям я уточнил, с какого числа я веду дневник. Первая запись была мной обнаружена в записной книжке. Она датируется 5 сентября. Это говорит о том, что я начал свой дневник 5 сентября 1966 года. Более поздняя относится к 29 декабря 1966 года. Это уже настоящая запись. Наконец-то память моя прояснилась окончательно. Я думал над тем, почему я увидел впервые Таню 5 сентября 1966 года, а не 1965, дело в том, что она пришла в наш класс только на второй год после открытия нашей 3ей Совгаваньской школы. Теперь все прояснилось. Фотоаппарат мне купили перед школой, летом 1966 года. Так как мои первые фотоснимки посвящались Тане, а ее я увидел, судя по моим записям, 5 сентября 1966 года. Сегодня в школе я и Капицын дежурили. Так как у нас было четыре урока, а мыть надо было на шестом, я ушел на пятый урок домой. Но дома отца не оказалось и я пошел назад.

Урок истории. Ведет директор школы. 1971. Осень.

Мартынов посоветовал промыть черную пленку в ослабителе. Это надо попробовать. Ну что еще. Сегодня с Вовкой сходил в магазин за фотопленкой. Так как фотопленка оказалась в кассетах, то вместо десяти пленок мы взяли только шесть – три мне и три Вовке. Папа обещал мне купить в рассрочку фотоаппарат. Его стоимость – ровно сто рублей. Он называется «ЗОРКИЙ-10 ИС», по моему так. Он будет куплен примерно второго декабря, ждать придется примерно 9 дней.

24 ноября 1970 года.
Сейчас утро. На улице еще темно.

Капицын Борис после уроков рядом со школой. Холодно!

Дикий колотун – примерно 15-16 градусов ниже нуля. Я собрался в школу. Сижу, жду, когда протикает 8 часов. Сейчас вечер. На улице по прежнему холодно. В школе сегодня было не очень много событий. Во-первых, чуть было не получил 2 по литературе. Во-вторых, Люда решила сегодня фотографировать в школе. Она принесла фотоаппарат в школу. Но мне не дала сделать ни одного снимка. Последним уроком у нас должна быть история. Но ее не было и мы решили провести комсомольское собрание, которое должно было начаться на шестом уроке. Я думал, что собрание пройдет неинтересно. Но все получилось наоборот. Собрание прошло очень интересно.

25 ноября 1970 года.
Сегодня на улице опять был колотун. Дико мерзли уши. Сейчас вообще похолодало. Так оно и должно быть. Ведь еще 5 дней - и наступит зима. Да что это будет за зима, если на улице нет ни крошки снега, а льдом хоть завались. Я два дня ходил без ручки – не было пасты. Теперь паста есть – нет ручки. Что за чертовщина. Сегодня в школе на уроке физики Вера Ивановна снова разорялась. Вообще, это уже вошло в привычку у нее. Каждый урок начинается с пропесочивания всего класса. Ну, это уже становиться неинтересно. Не знаю, почему но несколько дней назад я не мог ничего делать, пока не увижу и не поговорю с Людой. Теперь это не так сказывается. Мы с папой по прежнему одни дома. Мама придет с больницы не скоро. Так что большую часть дня я провожу один. Мне кажется, что папа не купит мне фотоаппарат. Какое-то предчувствие. Ну что, день уже прошел, я буду укладываться спать. По телевизору идет ужасная мура. Эти два дня хоть и показывает центральное телевидение, хорошей программы нет. Мы с папой пробовали смотреть по второй программе. Видно капитально, но только изображение, можно так выразиться, десятирится. Ну что еще добавить. Сегодня уже день, как в Море Дождей на Луне наступила ночь. Там находится наш самоходный аппарат «Луноход – 1».

26 ноября 1970 года.
На улице еще темно и дикий колотун. Сегодня четверг и у нас в школе политинформация. А отвечать за нее – мне. Пришел из школы поздно, в третьем часу. Политинформация у нас прошла отвратительно. Подготовились плохо. Сделали по несколько сообщений и сели. У нас присутствовала какая-то учительница и устроила нам разгон из-за этой политинформации. Сегодня вечером приходила звонить Люда. Она позвонила Тане и они о чем то говорили. Сейчас я с Вовкой играю в слова.

27 ноября 1970 года.
Уже прошло около недели с тех пор, как я написал письмо. Ответа пока не пришло. Сегодня в школе я получил двойку по физике. Ну и правильно. В другой раз буду учить. Затем тройку по алгебре. И тоже правильно. В другой раз буду внимательно слушать. Сегодня пересел от Капицына. Мы с ним не можем сидеть. Когда я пришел в школу, то первым уроком у нас должен быть английский язык. Но у нас прошло двадцать минут, прежде чем он начался. Мы думали, что его не будет совсем, но она все же пришла. Небольшой эпизод. Мы решили сделать задачи по физике. Решили списать. Попросили у Мыслевец – она не дала. Тогда мы с Капицыным решили решать сами. Моя тетрадь лежала на подоконнике. Я хотел подойти к нему, но ее загородила Люда. Я пытался рукой ее оттолкнуть - фига с два. Уперлась и не с места. Потом отошла сама. Вот пожалуй и все события. Хотя нет. Сегодня после уроков Дудкин (из параллельного класса) хотел заставить меня идти на факультатив по математике. Но я не пошел. После уроков я думал, у нас будет кружок исторический. Но его не было. Уже второй день. Сейчас 10 минут пятого. 5 минут назад пошел снег. Он очень мелкий. И рассыпчатый.

28 ноября 1970 года.
Наконец-то наступила долгожданная суббота. Можно наконец отдохнуть от школы, от занятий. Наконец то отвлечься от уроков. Какое это наслаждение. Сегодня в школе ничего нового не произошло. На трудах Михаил Иосифович дал четверым работу – таскать землю с первого на четвертый этаж. Мы за два урока принесли всего пять баков земли. Остальное время дурели и баловались. С Вовкой сегодня печатали. Напечатали свои портреты под большим увеличением. Люда не захотела с нами печатать и все время сидела в зале и делала уроки. Она оказывается взяла мой фотоаппарат для розыгрыша. А я думал, что его украли. Ну теперь все нормально, есть, чем фотографировать. Да, Серега так еще и не прислал письмо ответное. Ну ладно. Все.

29 ноября 1970 года.
Утро. На улице дичайший колотун. Руки невозможно из кармана показать. Я с Вовкой, Людой и его матерью ходил встречать их бабушку. Она приехала в 12 часов дня. Я брал с собой фотоаппарат. Сейчас пленка уже проявлена и висит сохнет. На улице уже совсем темно. Вовка и Славка долго караулили Иру, что бы сфотографировать, но так у них ничего и не вышло. Когда к Люде пришла Таня, я и Вовка захотели их сфотографировать.

Татьяна в гостях у Людмилы и Вовки.

Они были не против и мы сделали больше десятка снимков. Девочки думали, что при таком свете, (а света достаточно, горела 100 ваттная лампочка) у нас ничего не получится. Но они ошиблись. Дело в том, что вчера я фотографировал при красном свете в темноте, и у меня все вышло отлично.

Людмила у себя дома, уроки пытается делать.

Ну что, когда проявлю эту пленку, то все прояснится. Мы с Вовкой снова печатали. Печатали с новых пленок. Вышло ничего. С моей пленки сделали несколько снимков. В основном это снимки, сделанные когда мы шли по привокзальной площади. Когда мы печатали, то с нами были Таня и Люда. Мы с Людой гавкались, потом началась почти драка. Ну, а теперь уже поздно. На сегодня все.

30 ноября 1970 года.
Сейчас уже день. На улице дикий колотун. Ночью шел снег. Но не очень большой. Выпало 2-3 сантиметра, не больше. У нас было четыре урока. Сегодня я отличился на истории – получил «отлично». Это хорошо. Плохо другое. Я совсем перестал делать уроки. По-моему, это из-за фотоаппарата. Я никак от него не могу отвязаться. Ну ладно, это будущее.

Марианна Мыслевец. Вот так плохо снимала "Чайка", но ничего, через неделю мне будет куплен новый фотоаппарат и тогда все станет на свои места.

Сегодня с собой в школу брал фотоаппарат. Сделал несколько снимков. Сфотографировал два раза Мыслевец – она сама попросила. Это все.

Продолжение см. /blog_showfull/801.html