Жизнь после смерти

"..Мне хочется верить, что Создатель
из всех своих созданий предпочитает тех,
кто стал свободным".
Амин Малуф. "Странствия Балтсара"

-Как это не было? спросила я внезапно севшим голосом. Совсем, что ли? Да у вас ошибка тут, в картотеке, посмотрите лучше!!

-Никак нет, пожилой Ангел улыбнулся снисходительно и поправил очки в круглой оправе. У нас тут все записано, все учтено, опять же, все под строгим оком Сами Знаете Кого. У нас за должностное преступление знаете что? физиономия Ангела посуровела. Про Люцифера слыхали? То-то. Моргнуть не успел скинули. Оши-и-ибка. Скажете тоже…
-Минуточку, я попыталась взять себя в руки. Посмотрите, пожалуйста, сюда.
Ангел благожелательно воззрился на меня поверх очков.
-И? спросил он после секундного молчания.
-Меня, может, и нет. Но кто-то же есть? я осторожно пошевелила кисельной субстанцией, которая теперь заменяла мне привычный земной организм. Субстанция заволновалась и пошла радужными пятнами.
-Кто-то, безусловно, есть. Но никак не NN, каковой вы изволили представиться, Ангел тяжело вздохнул и потер лоб. Я таких как вы перевидал не сосчитать. И почему-то в большинстве своем дамы. Ну да ладно. Давайте проверять, барышня. По пунктам. С самого начала. Так?
-Давайте, сказала я, решительно повиснув у него над плечом и изготовясь биться до последнего.
-Нуте-с, вот она, биография мадам N, Ангел вытащил из-под стола здоровенный талмуд и сдул с него пыль. Ab ovo, дорогая, что называется, от яйца, он послюнявил палец и зашуршал тонкими папиросными страницами. Ну, это все мелочи… подгузники… капризы детские… глупости всякие… личность еще не сформирована… характер не проявлен, все черновики… ну, детство и вовсе опустим, берем сознательную жизнь… а, вот! он торжествующе поднял палец, у вас был роман в конце десятого класса!
-Ах, какая странность, не удержалась я. Чтоб в шестнадцать лет и вдруг роман!
-А вы не иронизируйте, фрейляйн, Ангел сделал строгое лицо. Роман развивался бурно и довольно счастливо, пока не встряла ваша подруга. И мальчика у вас, будем уж откровенны, прямо из-под носа увела. То есть не у вас, вдруг спохватился ангел и покраснел, а у мадмуазель NN…
-Ну, и чего? спросила я подозрительно. Со всеми бывает. Это что, какой-то смертный грех, который в Библию забыли записать? Мол, не отдавай ни парня своего, ни осла, ни вола…
При слове Библия ангел поморщился.
-При чем тут грех, ради Бога! Достали уже со своими грехами… Следите за мыслью. Как в этой ситуации ведет себя наша N?
-Как дура себя ведет, мрачно сказала я, смутно припоминая этот несчастный роман па-де-труа. Делает вид, что ничего не произошло, шляется с ними везде, мирит их, если поссорятся…
-Вооот, наставительно протянул Ангел. А теперь внимательно на меня смотреть! как бы поступили вы, если бы жили?
-Убила бы, слово вылетело из меня раньше, чем я успела сообразить, что говорю.
-Именно! Ангел даже подпрыгнул на стуле. Именно! Убить бы не убили, конечно, но послали бы на три веселых буквы это точно. А теперь вспомните сколько таких романов было в жизни у нашей мадмуазель?
-Штук пять, вспомнила я, и мне вдруг стало паршиво.
-И все с тем же результатом, заметьте. Идем дальше. Мадмуазель попыталась поступить в университет и провалилась. Сколько не добрала?
-Полтора балла, мне захотелось плакать.
-И зачем-то несет документы в пединститут. Там ее балл проходной. Она поступает в этот институт. А вы? Чего в этот момент хотели вы?
-Поступать в универ до последнего, пока не поступлю, уже едва слышно прошептала я. Но вы и меня поймите тоже, мама так плакала, просила, боялась, что за этот год я загуляю или еще что, ну, и мне вдруг стало все равно…
-Милая моя, ангел посмотрел на меня сочувственно, нам здесь до лампочки, кто там у вас плакал и по какому поводу. Нас факты интересуют, самая упрямая вещь в мире. А факты у нас что-то совсем неприглядны. Зачем вы нет, вот серьезно! зачем тогда замуж вышли? В смысле наша NN? Да еще и венчалась, между прочим! Она, стало быть, венчалась, а вы в это время о чем думали?!
Я молчала. Я прекрасно помнила, о чем тогда думала в душной сусальной церкви, держа в потном кулачке свечу. О том, что любовь любовью, но вся эта бодяга ненадолго, что я, может быть, пару лет протяну, не больше, а там натура моя блядская все равно перевесит, и тогда уж ты прости меня, Господи, если ты есть…
-Вот то-то, Ангел покачал головой и перевернул страницу. Да тут у вас на каждом шагу сплошные провалы! Девочка, моя, ну нельзя же так! В тридцать лет так хотели татуировку сделать почему не сделали?
-Ну-у-у… озадачилась я. Не помню уже.
-А я вам подскажу, Ангел нехорошо усмехнулся. Тогдашний ваш возлюбленный был против. Примитивные, говорил, племена, да и задница с годами обвиснет. Так?
-Вам виднее, насупилась я, хотя что-то такое было когда-то, точно же было…
-Мне-то виднее, конечно… Задница-то ваша была, а не любовника?! Хорошо, едем дальше.
-Вот тут написано тридцать пять лет, домохозяйка, проще говоря безработная, из увлечений разве что кулинария. Милая такая картинка получается. Вышивания гладью только не хватает. Ну, вспоминайте, вспоминайте, чего на самом деле-то хотели?!
-Вспомнила. Стрелять хотела.
-В кого стрелять?! изумился ангел и покосился в книгу.
-В бегущую мишень. Ну, или в стационарную, без разницы, плакать я, как выяснилось, теперь не могла, зато туманное мое тело утратило свою радужность и пошло густыми серыми волнами. Стендовой стрельбой хотела заниматься. Петь еще хотела. Давно это было…
-Подтверждаю, Ангел ткнул пальцем в талмуд. Вы, дорогая моя, имели ко всему этому довольно приличные способности. Богом, между прочим, данные. От рождения! Куда дели все это? Где, я вас спрашиваю, дивиденды?!
-Я не знала, что должна… прошелестела я в ответ.
-Врете, прекрасно знали, Ангел снял очки, устало прищурился и потер переносицу. Что ж вы все врете-то, вот напасть какая… Ладно, мадам, давайте заканчивать. Приступим к вашему распределению.
Он достал большой бланк, расправил его поверх моей биографии и начал что-то строчить.
-Как вы все не понимаете, в голосе Ангела слышалось отчаяние, нельзя, ну нельзя предавать себя на каждом шагу, эдак и умереть можно раньше смерти! А это, между прочим, и есть тот самый грех, которого вы все так боитесь!.. Всё думаете и так сойдет… Шутка ли каждая третья душа не свою жизнь проживает! Ведь это страшная статистика! И у всех какие-то идиотские оправдания то мама плакала, то папа сердился, то муж был против, то дождь в тот день пошел не вовремя, то вообще смех! денег не было. Хомо сапиенсы, называется, эректусы… Ну, все, готово, Ангел раздраженно откинул перо, попрошу встать для оглашения приговора. Передо мной встать, в смысле.
Я перелетела через стол и замерла прямо перед ангелом, всем своим видом выражая вину и раскаяние. Черт его знает, может, сработает.
-Неидентифицированная Душа по обвинению в непрожитой жизни признается виновной, Ангел посмотрел на меня с суровой жалостью. Смягчающих обстоятельств, таких как а) не ведала, что творила, б) была физически не в состоянии реализовать или в) не верила в существование высшего разума не выявлено. Назначается наказание в виде проживания одной и той же жизни до обнаружения себя настоящей. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Подсудимая! Вам понятен приговор?
-Нет, я жалобно заморгала. Это в ад, что ли?
-Ну, ада вы не заработали, детка, усмехнулся ангел, да и вакансий там… он безнадежно махнул рукой. Пойдете в чистилище, будете проживать смоделированные ситуации, пока суд не признает вас прожившей свою жизнь. Ну, а уж будете вы там страдать или нет это мы, извините, не в курсе, и Ангел протянул исписанный желтый бланк. Теперь все ясно?
-Более или менее, я кивнула растерянно. И куда мне теперь?
-Момент, сказал Ангел и щелкнул пальцами. Что-то звякнуло, грохнуло и в глазах у меня потемнело…
… одну меня не отпустят, а с тобой запросто, услышала я знакомый голос. И Сережка говорит пусть она тебя отмажет на два дня, ну, Олечка, ну, милая, ты ведь поможешь, правда? Мы тебе и палатку отдельную возьмем, и вообще клево будет, представляешь, целых две ночи, костер, речка и мы втроем?

… Это был мой школьный двор, май уже и не помню какого года, пыльный душный вечер. И Ленка, красавица, с кукольным личиком и фигурой от Сандро Боттичелли моя подружка, как всегда беззаботно щебетала мне в ухо, не замечая, как ненависть и боль медленно скручивают меня винтом, мешая дышать. Такое знакомое, такое родное, привычное ощущение… Я ведь хорошая девочка, я перетерплю все это, я буду вести себя прилично, я хорошая, хорошая, хоро…
А пошла ты на хуй, сказала я нежно, с садистским удовольствием наблюдая, как округляются ее фарфоровые глазки, и, чувствуя некоторую незавершенность сцены, добавила. Оба пошли к ебене матери.
… Когда разгневанный стук Ленкиных каблучков затих где-то за поворотом, я прислушалась к звенящей пустоте вокруг, и поняла, что вот прямо сейчас я наконец глубоко, неприлично и ненаказуемо счастлива…