Тонкой нитью времени подпоясывая жизнь

Спичечные коробки помявшихся в суете дней домов. Узкие улочки, помнящие ли шаги тех, кто ступал по ним в прошлом веке? Город — свидетель всего, что было. Человеческие чувства покрыли слоями стволы старых деревьев, пики почерневших от дождей оград. Прохожие дышат не воздухом — воспоминаниями, впитывающимися в кожу, проникающими в кровь.

Обрывки прошлого поют уже внутри нас о чужих судьбах, о других людях, о нас самих, какими мы вчера только были. Дождь или снег, мороз или зной — все одно, когда распорядок дня не может быть изменен. Ведь от тебя зависят чужие жизни. И это давит, лишает временами спокойствия, которое возвращается с ощущением тихой радости лишь когда сделаешь то, что должен.

Привычно видеть уже сухонькую фигурку женщины, подкармливающую городских животных. Наверное, нет ни одной кошки и птицы, живущих рядом, которые бы не знали ее. Ведь если я, простая прохожая, уже узнаю ее издали, то что говорить о тех, кто ждет эту бабушку каждый день?.. Кошки бегут к ней навстречу, трутся о ноги, сороки замечают и чинно так начинают готовиться к трапезе. Ведь и для них припасены хлебные крошки.

…Седые волосы, мирные глаза, за жизнь привыкшие ко всякому. Сейчас мало кто решится на разговор с незнакомцем. Отвыкли люди доверять друг другу, и любой встречный вопрос встречают с опаской. И потому так отчаянно сложно стало знакомиться, находить новых друзей. Вокруг мир — огромный и неизведанный, а мы, уткнувшись в свои мысли, ходим только привычными тропами, лишь украдкой заглядываясь на прохожих.

Остановившись рядом с бабушкой, угощающей молоком «своих» кошек, я нерешительно мнусь. А когда вдруг осмеливаюсь начать разговор, все оказывается очень просто. И вот уже вместе с бабушкой Раей мы обходим обитающих поблизости бесприютных существ.

— Как же им не помогать, зверям-то? Ведь Господь их создал, как и нас… не смогу я дома сидеть, зная, что здесь голодные бродят, — проговаривает моя героиня.

— Утром вот встану и варить им еду начинаю. Сготовлю вермишель, перемешаю ее с кормом или дешевой колбаской, остужу и начинаю собираться идти кормить. Я же старенькая, все долго делаю, — смеется она, признаваясь, что справила недавно восемьдесят лет. Только, глядя на нее, и не скажешь этого. Энергичный и умный взгляд, уверенность движений — выглядит Раиса Ивановна лет на двадцать моложе.

— Покормлю всех, и домой. А то еще вымыть посуду нужно, дом прибрать. Так день и проходит. Я ведь, как на работу к ним…

Рассказывая, она равномерно распределяет порции между котами, следя, чтобы хватило всем. Наклоняться ей нелегко, каждое движение приходится отмерять, но бабушка Рая не жалуется. И вот мы, уже оставив довольных хвостатых бродяг облизываться, идем дальше. Обогнув улицу, заныриваем в проход между домами, где живет на небольшой теплотрассе еще одна кошачья колония. Завидев нас, «колонисты» несутся вперед всей гурьбой. Белые, полосатые, черные, трехцветной счастливой масти.... Обед у них всегда точно по расписанию, ведь приходит Раиса Ивановна почти каждый раз в одно время.

— Много что в жизни было. Всего не упомнишь. Раньше, знаете, жилось совсем по-другому, — говорит бабушка Рая, то и дело отвлекаясь, чтобы достать из своего пакета бутылку с молоком или чашку с кормом. Да и коты требуют внимания — ластятся, просятся на руки, мурлычут громко, будто благодарят.

— Как по-другому, спрашиваете?.. Так и не скажешь. Война всю жизнь отметила. Брат в первом же своем бою под Курском пал. Двадцать три года ему и было всего. Мама не смогла пережить этого и через несколько лет ушла вслед за ним. Тяжело жилось очень. Голодали, конечно. Тогда моченые сухари как лакомство воспринимались и таким чудом казалось, что вот время придет и можно будет наесться досыта.

Только ведь все равно радостно жили. Когда могли — пироги в русской печке пекли, праздников ждали и песни пели. До поздней ночи танцевали в Ленинском парке вальсы и танго. До сих пор, как заслышу духовой оркестр, душу сразу щемить начинает. Помню, как возвращались с танцев. Толпами просто… девчонки туфли снимали и босыми шли. И не боялся никто никого. —

Тут перебивает бабушку Раю любимая кошечка. Просится на руки, и когда ее поднимают, тянется к самому лицу и начинает что-то говорить и петь, молиться…

— Что, моя девочка? У меня жить хочешь, да? — спрашивает кошку Раиса Ивановна и прижимает к себе. Взять ее домой она не может. Там уже есть одна, а заботиться сразу о двух не сумеет. Силы не те!..

И снова подавшись на мои расспросы, вспоминает бабушка Рая, как девчонкой водила коз на пастбище. Как играли с братишками и сестренками, а было в семье шестеро детей, во дворе и прятались за формами, в которых лежал кизяк. Отец Раисы Ивановны сам его делал. Большой труженик, он всю жизнь проработал на железной дороге в Красном городке. Тогда Оренбург был очень маленький и совсем другой. Большинство тогдашних заводов и фабрик давно уже ликвидировали, практически ничего не осталось. Признается бабушка Рая, что жить сейчас страшно стало. В первую очередь за родных. За дочь и внуков. Хочется, чтобы только мир и добро окружали их, а возможно ли это?..

— Думаю, что любой человек справедливым, честным должен быть и добрым, — говорит Раиса Ивановна. В наше время таких людей много было, а сейчас…- она затихает и продолжает, — люди не верят друг другу. Другими стали. И вроде бы легче теперь, жизнь не такая тяжелая, как прежде, а все равно… Часто думаю, почему так, только вот ответа все никак не найду на этот вопрос. Вдруг вспомнила, что, когда мне квартиру предложили, примерно года через три после войны, то я отказалась. В доме родительском жила и как-то посчитала, что это неправильно будет, ну зачем мне квартира, когда дом есть?.. И все люди тогда так рассуждали. И счастливы были. Простым вещам радоваться умели. И пусть в магазинах мало что отпускалось, только ведь все взять могли. А сейчас… ломятся витрины, а покупать ничего не хочется. Колбасы искусственные лежат. Сравнятся ли они с теми, что раньше продавались, когда зайдешь в магазин и от запаха все заходиться внутри начинает, а эти ведь и не пахнут совсем!.. Дочь шутит, что это я так в силу старости говорю. Только вкус к жизни с годами не утрачивается. Правда, тогда и помидоры вкуснее были и арбузы. Так разломишь томат, а внутри он белым налетом покрыт, как сахарным инеем. И нежный и вкусный такой. Теперь же кислые они продаются. Не наши, потому что, — замечает Раиса Ивановна.

Потихоньку накормив всех, мы доходим до ее квартиры, и бабушка Рая приглашает меня погреться. Вот так вот первого встречного в дом к себе запускает. Правда, люди теперь другие…

Светлая и уютная комната, в которой тепло сразу и хорошо становится. Ничем тягостным и недобрым не отягощена атмосфера, и кошка Люся, с глазами без дна, как дух-оберег всего дома. Вдвоем они и живут с Раисой Ивановной.

— Муж до пятидесяти лет не дожил, водка сгубила. Сын любимый в 23 года погиб так же, как и мой брат в свое время, — вспоминает бабушка Рая. Вот дочь да внуки остались. Бывают часто, ведь с родными людьми нельзя долго не видеться. Так и день не сложится, если хотя бы по телефону словечком не перекинешься с близким.

Что еще скажешь… всего не передать. Тридцать лет отработала на обувной фабрике, отличником производства была признана. А вообще… очень быстро пролетела жизнь.

— Все чаще теперь детские годы перед глазами прокручиваются. Всегда у нас много животных было. Приучались любить их, не обижать. А сейчас порой с таким сталкиваешься, что дух заходится. Не думают словно люди, что звери тоже живые. Так одно время соседи брали на время, как игрушку, с улицы щенка для своих детей. Возьмут в квартиру, ребятишки наиграются с ним, натискают, так что надоест он им, и родители вышвыривают его. И так раз за разом. Дело ли это? По-человечески ли?..

Многое еще рассказывает Раиса Ивановна. Про знакомого паренька, которого спасти с соседями пытались. Вернувшись с зоны, он остался без работы, жилья и просто-напросто бомжевал. Подкармливали его, одевать пытались. Когда рядом живой человек пропадает, сделаешь все возможное, лишь бы спасти его. Только все равно не уберегли… Делится бабушка Рая, что сложно жить с открытым сердцем. За всех оно болит. И не унять этой боли, пока не сделаешь то, что в твоих силах. А много ли сил у 80-летней бабушки?.. Много ли сил у других стариков, которые чаще других стараются обогреть обездоленных?.. Как-то так складываешься, что на излете лет люди, кроме детей, и нужны только тем, кто от них хоть как-то зависит — кошкам да синичкам.

Чтобы и кто ни говорил — время сейчас пограничное. Ушел неполный век социализма. Все поменялось, перестроилось. Только люди тех лет остались. Как обломки былого, как памятники. И сложнее им, чем всем остальным,жить с ощущением безвозвратной потери чего-то ценного и жизненно важного. Не привыкли, чтобы в центре всего собственное «я» стояло. За идею тогда на все шли, за принципы жизнь отдавали. А сейчас еще и идей нет, народиться не успели у нового поколения.

Вот и получается парадокс — герои нашего времени — люди тех лет.

Одно слово может изменить ход мыслей. Один разговор — заставить обернуться назад и, увидев ошибки, исправить их. Один человек способен спасти многих других людей, если имеет доброе сердце. Пока есть такие люди, как Раиса Ивановна Роганова, а их у нас не так уж и много осталось, мир будет жить.